Брачные игры банкиров - Страница 43

– Ну и что? Ведь красиво же… – пожал плечами адвокат. – Я, например, с удовольствием такую картину купил бы и на стену у себя повесил, хоть дома, хоть в офисе…

– И сколько ты за нее отвалить согласился бы? – усмехнулся Петров.

– Ну, не знаю… – замялся Дмитрий.

– Вот именно. Ей цена баксов сто. И то с натяжкой. А настоящие шедевры тысячами оцениваются. И платят знатоки именно за оригинальность, неповторимость и узнаваемость стиля… А картину, если правда нравится, я тебе лучше подарю. Любую бери…

– Да нет, что ты… – растерялся Огородников. – Неудобно…

– Да бери, не ломайся. На память. Обо мне и о жене моей… Ты же помог мне. Кстати, счет за все твои услуги, включая те, которые еще предстоят, я оплачу по полной программе. Поняла? – Он строго посмотрел на меня. – И не вздумай спорить. Это дело мое кровное, и я все силы и средства вложу, только бы убийцу Таниного вычислить.

Я тайком облегченно вздохнула. Слава богу, кажется, Володя начал постепенно приходить в себя. По крайней мере, он хоть себя винить перестал безостановочно и начал мыслить конструктивно. Пока Владимир в зале за журнальным столиком старательно вырисовывал черты вчерашнего Таниного гостя, мы с адвокатом выпили по чашечке кофе и обсудили планы на ближайшее будущее.

– Сейчас он дорисует, – Дмитрий слегка повел подбородком в сторону гостиной, – и я потащу его к Кравцову. Пока он немного в себя пришел, пусть нормальные показания даст, опишет, как все было на самом деле, адреса предпринимателей оставит, с которыми в область ездил… А то в деле от него пока только признание в убийстве красуется и все. Потом Семен его, скорее всего, на опознание потащит. Если нормально все пройдет, то я к тебе подъеду или позвоню…

– А что? Что-то может ненормально получиться? – испугалась я.

– Не забывай, какая психика у Петрова ранимая. Одному Богу известно, как он поведет себя в морге. А опознание все равно нужно проводить… Так что жди моего звонка, поняла?

Я кивнула.

Портрет незнакомого мужчины удался Володе на славу. Не знаю уж, был ли он действительно похож, но получилось вполне натуралистично. А главное, это совершенно однозначно был не Николай. Ничего общего с чертами квартиранта я не обнаружила, как ни вглядывалась в Володины художества. Это открытие меня, честно говоря, обрадовало. Мне было тяжело даже предполагать, что мой квартирант мог оказаться убийцей. Я сообщила мужчинам, что человека, изображенного на тетрадном листе, я вижу первый раз в жизни, и начала собираться.

Идти с Володей и Димой снова в милицию не хотелось, возвращаться в пустую квартиру тоже не тянуло… Я медленно, помахивая сумочкой, шла вдоль набережной, когда около меня притормозила довольно потасканная «шестерка». Я недоуменно оглянулась и рассмотрела через лобовое стекло расстроенное лицо Афанасия Петровича.

– Здравствуй, Крылова! – Торопливо выскочив из машины, он подкатился на своих коротеньких ножках ко мне. – Ужас какой! Ты, вероятно, уже в курсе, что с Петровой-то сделали? Меня вот только что в милицию вызывали… – Он по привычке вытер выступившую на лбу испарину. – Послезавтра в рейс отправляться надо, а ехать-то некому… Половина вагонов без проводников осталась. А все вы виноваты, заработать побольше стараетесь. Сколько раз говорил, в тройках надо ездить, а не по одному на вагон, тогда не будет таких накладок дурацких получаться… Да не смотри ты на меня так, Надежда! Не смотри! Как будто я монстр какой, а не человек… Понимаю я все, и жалко Татьяну так, что сил нет никаких. Хорошая она девка была. Добрая, работящая… Хоть ты, как подруга ее, скажи, за что ее могли по голове-то приложить? Или просто грабитель ворвался?

– Не знаю, Афанасий Петрович, – уныло ответила я. – Я тоже от милиции только узнала, что произошло, а они, ведь сами видели, ничего рассказывать не хотят, лишь спрашивают.

– И не говори! – снова тяжело вздохнул Юрьев. – Второй день по милициям шарахаюсь, а они всё зыркать из-под бровей, как будто я виноват в чем-то…

– А почему второй, Афанасий Петрович? – удивилась я. – Про Таню вроде только сегодня под утро известно стало.

– Вчера меня из-за Афонова в дорожную вызывали, – не слишком охотно пробурчал начальник. – Мне вчера как Юрка насчет погрома позвонил, я как чувствовал, что не обойдется только этим… Беда-то одна не приходит…

– Вам Юра позвонил? – еще больше изумилась я. – Он вроде говорил, что вы сами неожиданно приехали…

– Пустозвон твой Юра и трус к тому же, – вздохнул Юрьев. – Засуетился, как все это безобразие увидел, чуть в штаны от испуга не наложил, что на него подумать могут. Ведь как ни крути, а пьянку-то он в вагоне организовал. Вот и начал трезвонить с утра пораньше, мол, не виноват я, Афанасий Петрович, спасите, ради бога… Я еще удивился, чего это Афонов слинял раньше всех. Анатолий и то после попойки подняться не смог, а этот на своих двоих ушел…

– С ним тоже что-то случилось? – испугалась я.

– Случилось! – зло процедил сквозь зубы начальник. – С ним всегда что-то случается, с паразитом… сколько раз я его из милиции вытаскивал, счет потерял. И за что эта напасть на мою голову? Со всякой швалью работать приходится. Уж просто не чаю, как до пенсии дотянуть, и гори вся эта железная дорога синим пламенем!

– Что с Игорем-то произошло? – не слишком почтительно перебила я Юрьева. – Он в запой снова ушел?

– Хуже, – слегка успокоившись, проворчал он. – На этот раз не только в стельку напился, а еще и дебоширить начал. Нанес телесные повреждения товарищу из Свердловска.

– Господи, где он его нашел-то, этого товарища? – искренне удивилась я.